 | Новый Сингапур: как Казахстан утер нос России |  | Завершившиеся недавно саммиты БРИКС и ШОС освещались в российской прессе прежде всего как инструменты налаживания диалога между Россией и ее великими соседями в Азии – Китаем и Индией. Провозглашенный нашими властями «поворот к Востоку» воспринимается прежде всего как смена ориентиров: на место Европы и США должны прийти Китай и иные страны «дальнего азиатского зарубежья», хотя потенциал сотрудничества с ними неочевиден, а опыт взаимодействия крайне мал.
На этом фоне Россия уделяет пусть и большое, но в основном формальное внимание государствам, экономика и история которых сходны с нашими, но успехи выглядят очевидно более впечатляющими. Наиболее значимая из таких стран – Казахстан, государство, которое, похоже, сумело найти оптимальный путь от республики бывшего Советского Союза к самостоятельному государству с динамично развивающейся экономикой.
Сегодня казахстанские политики и чиновники часто делают амбициозные заявления о будущем своей страны: чего стоят слова президента Нурсултана Назарбаева о вхождении Казахстана в «тридцатку» наиболее развитых государств мира или председателя национального банка Кайрата Келимбетова о том, что Казахстан – это «новый Сингапур в Центральной Азии, наиболее конкурентоспособная экономика среди постсоветских государств». Казахстан, разумеется, не Сингапур – но и не Россия тоже. И поэтому казахстанский опыт для нас существенно важнее сингапурского. Оценивая его, я бы отметил семь основных казахстанских уроков для России.
Первое. Казахстан, как и Россия, страна с сырьевой экономикой – и главный акцент там был сделан именно на развитие этого преимущества страны. В то время как в России годы проходили под привычные рассуждения о необходимости «слезания с сырьевой иглы», но при этом доля энергоносителей в экспорте росла с 40,9% в 1995 г. до 68,7% в 2014 г., казахстанские товарищи сосредоточили внимание на росте добычи сырья. В 2014 г. в стране добыли 2,4 раза больше цветных металлов, в 3 раза больше газа, в 3,3 раза больше нефти и в 15 раза больше урана, чем в 1990 г. В России рост добычи нефти за эти годы составил 3,5%, а добыча газа сократилась на 2,1%. При этом наши соседи поняли, что ключом к успеху является встроенность в международные бизнес-цепочки, и поэтому большое внимание было уделено привлечению инвесторов из-за рубежа. Сегодня частные компании с международным участием обеспечивают 60,2% добычи нефти и 53,2% – урана. Объем накопленных иностранных инвестиций составил на 1 января 2015 г. $141,6 млрд, или 63% ВВП, пересчитанного по текущему обменному курсу (в России – 29% ВВП; при этом инвестиции из КНР в Казахстан в 10,5 раза превышают китайские вложения в Россию). И этот курс будет продолжен – судя по всему, в отличие от нас.
Второе. С самого начала реформ казахстанские власти определили стратегию развития страны – в направлении не только количественных, но и качественных показателей. Вместо того чтобы обижаться на Запад, как это часто делают в Москве, власти в Астане решили, что стране нужно подниматься вверх в глобальных индексах, повышать качество и транспарентность государственного управления, упрощать механизмы принятия и исполнения решений, развивать проектный принцип управления и ориентироваться на результат, а не на процесс. В итоге Казахстан в 2014 г. занимал 50-е место в глобальном индексе конкурентоспособности (против 61-го в 2005 г. и 66-го в 2009 г.). Правительство ориентировано не на «освоение средств», а на достижение результатов (в 2013–2014 гг. в стране построено 3300 км автомобильных и 1400 км железных дорог, тогда как в России – 1100 и 170 км соответственно). Примеры можно продолжить.
Третье. Вместо шатаний от поддержки «национальных чемпионов» в области энергетики к «информатизации» и «инновациям» Казахстан сделал ставку на единственно возможный поступательный путь: сначала развиваем сырьевой сектор, затем проводим современную индустриализацию, потом задумываемся об инновационной экономике. Правительством поставлена цель к 2025 г. довести объем инвестиций с нынешних 19 до 30% ВВП, а долю несырьевого экспорта – до 70%. Основным проводником этих перемен названы не государственные монополии, а малый и средний бизнес, доля которого в экономике должна составить не менее 50%. Фундаментом для создания современной хозяйственной базы выступают пятилетние планы инфраструктурного развития, о которых уже говорилось выше. По сути, Казахстан ориентируется на модель индустриализации, принятую в свое время в Юго-Восточной Азии, однако намерен реализовывать ее, опираясь в основном на местные, а не импортируемые природные ресурсы. При этом задачей ставится привлечение в Казахстан не менее 10 крупных транснациональных корпораций в ближайшие пять лет для наращивания выпуска промышленной продукции. Замечу: никогда прежде периферийная ресурсная экономика даже не ставила подобных задач.
Четвертое. Казахстан пока еще не строит «экономику знаний» в том виде, как она существует на Западе, но правительство совершенно правильно расставляет акценты в сфере образования и науки. В Стратегии-2050 говорится о том, что стране более всего необходим «трансферт передовых технологий и обучение специалистов для их использования» (а не импортозамещение или изобретение разного рода «велосипедов»); отмечается необходимость «гарантирования государством получения молодыми людьми технического (курсив мой – В. И.) образования» (Послание президента РК народу Казахстана, 17.01.2014); идет процесс активного внедрения европейских образовательных и профессиональных стандартов, замена устаревших СНиПов так называемыми еврокодами, позволяющими применять новейшие строительные материалы и технологии.
Пятое. Правительство Казахстана реализовало, на мой взгляд, оптимальные для сырьевой экономики принципы организации финансов: если бюджет в конечном счете базируется на доходах от экспорта первичных товаров, налоговый пресс на экономику может быть ослаблен. Сейчас налог на прибыль в Казахстане составляет 15%, НДС – 12%, НДФЛ – 10%, страховые платежи – 15% (в России эти цифры выше в 1,3, 1,5, 1,3 и 2,0 раза соответственно). Совокупная налоговая нагрузка в 2014 г. снизилась до 27,6% ВВП (в России – выросла до 36,9%). При этом внимание к иностранным инвесторам остается крайне высоким: национальный банк назначен ответственным за создание в Астане международного финансового центра, формируемого по образу действующего в Дубае – с независимой администрацией, судебными органами, действующими на принципах британского права, с английским языком в качестве основного. В столице понимают, что привлечение инвесторов зависит не от того, какие офисы будут построены в Рублево-Архангельском, а от того, как будут гарантированы их финансовые интересы.
Шестое. Казахстан давно следует курсу, который Россия пока даже не готова осмыслить: курсу осторожного сотрудничества с целым рядом более крупных игроков, чем он сам. Если с начала 2000-х гг. Москва ориентировалась то на Вашингтон, с которым «боролась с терроризмом», то на Берлин и Париж, с которыми «противостояла американской гегемонии», то на Пекин в своей обиде на Запад, Астана выстраивала ровные отношения с Вашингтоном, Москвой, Брюсселем и Пекином. Около 50% накопленных иностранных инвестиций – из разных стран ЕС; на США приходится почти 20%, на Китай – 8%. По словам того же Келимбетова, внешний товарооборот на 50% обеспечивается ЕС и только на 20% – Россией. Казахстан в 2014 г. председательствовал в ШОС, а в 2010 г. принимал саммит ОБСЕ. Он входит в Таможенный союз с Россией и Белоруссией, но вот уже год как позволяет въезжать на свою территорию без виз гражданам 20 стран, являющихся крупнейшими инвесторами в его экономику. Более того, в стране готовятся допустить на госслужбу иностранных граждан. В этом году Казахстан вступает в ВТО, в следующем намечено подписание нового Соглашения о партнерстве и сотрудничестве с ЕС, о котором в Москве давно уже забыли. В целом мягкие изменения акцентов в сотрудничестве с разными «центрами силы» не порождают внешнеполитических истерик, какие часто случаются в Кремле.
Седьмое. Казахстан готов эффективно использовать свои геополитические возможности. Следует напомнить, что пока в России ведут разговоры о новом транзитном пути из Китая в Европу через Ульяновск, ЦКАД и Белоруссию, Казахстан строит автомобильную трассу от Достыка к Актау и железнодорожную линию Жезказган – Бейнеу; согласно планам правительства пропускная способность станций Достык и Алтынколь будет к 2020 г. увеличена почти вдвое, с 22,7 млн до 45 млн т, а порта Актау – доведена как минимум до 22 млн т. Существует и обсуждается фантастический на первый взгляд проект моста через Каспий, объединяющего автомобильную и железную дороги, лежащие на основании, составленном из нефтяной и газовой труб. Управлять этими транспортными артериями будет Dubai Port World – самый диверсифицированный логистический оператор в мире, в активе которого 60 действующих и 11 строящихся портов и терминалов в 31 стране. Так что мечты России о статусе моста между Европой и Азией могут остаться одними лишь мечтами.
Сегодня, повторю еще раз, сложно сказать, станет ли Казахстан «новым Сингапуром», – экономика, история и геополитическое положение двух государств слишком уж различны. Однако совершенно очевидно, что южный сосед России – это пример нового молодого государства, которое предлагает другим странам, появившимся на мировой арене 20–30 лет назад, крайне интересную парадигму развития – развития, основанного не на отторжении бывшей метрополии, а на сотрудничестве с ней, на сбалансированном развитии всех отраслей национальной экономики, на гарантировании своей безопасности через заинтересованное сотрудничество с самыми различными центрами силы, наконец, на интеграции в глобальную экономику и принятии ее норм, а не на попытках найти «самобытные» пути развития в условиях искусственной изоляции.
Россия, на мой взгляд, пока не обращает должного внимания на своего развивающегося соседа. Мы слишком привыкли «учить великих», чтобы самим «учиться у маленьких». Однако по итогам 2015 г. огромная сырьевая Россия уступит маленькому индустриальному Сингапуру по объему своего экспорта. В каком году нас обойдет Казахстан? Этого вообще не может случиться? Не будем загадывать.
Владислав Иноземцев |
|