Накануне первомайских праздников разгорелись бурные страсти по поводу новшеств в земельном законодательстве и намерения властей продавать сельскохозяйственные угодья с аукциона.
Опасаясь скупки земель, люди требуют запретить ее продажу иностранцам. В селе Маралды Павлодарского района «земельный вопрос» тоже не дает покоя местным жителям. Только боятся они местных латифундистов и алчных акимов.
Семья Лаврентия Аллеса — коренные жители Павлодарского района. До середины девяностых они жили в селе Демьяновка, где располагалось отделение совхоза «Маралдинский», а когда коллективные хозяйства развалили, глава семейства вместе с женой и тремя сыновьями перебрался на центральную усадьбу в Романовку, переименованную к тому времени в Маралды.
Работы в селе не было, жили за счет подсобного хозяйства. А еще Лаврентий Иосифович занимался ремонтом автотехники. Даже из Павлодара привозили ему в починку двигатели. Вскоре поднакопил денег и купил разбитый трактор, восстановил и начал на нем работать. Нанимался к односельчанам, пахал за плату крестьянские наделы. Потом стал косить сено в полях, заготавливать на зиму и продавать.
Так Лаврентий Аллес потихоньку превратился в самозанятого фермера.
В конце 90-х был момент, когда вся большая семья Аллесов собиралась на ПМЖ в Германию, но в итоге никуда и не уехала. Хотя уже были на чемоданах. О том, что остались в Казахстане, Лаврентий Иосифович не жалеет. Со временем он приобрел второй трактор, обзавелся всем навесным оборудованием, бензопилами, телегами, купил два мотоцикла и две легковые машины. Сыновья выросли, стали помогать.
Есть в хозяйстве у Аллесов скотина — почти три десятка голов КСР, несколько лошадей. И все вроде бы хорошо, но есть одно «но» — работать Лаврентию Иосифовичу приходится в сорока с лишним километрах от дома. В своем селе ему развиваться не дают.
"У нас всю землю не китайцы, а местные олигархи, акимы и депутаты разобрали", - говорит Лаврентий Аллес.
- Лаврентий Иосифович, расскажите, что происходит?
- Когда были мы победнее и ничего не хватало, было легче. Хотя работали с утра до ночи. Тут многие также живут: хотят подняться, пробуют, бьются из всех сил. А потом их начинают прижимать. Так и со мной случилось. Как только дело пошло и вроде начал подниматься, властям это не понравилось — стали палки в колеса вставлять. Потому что во мне конкурента видят. То одно происшествие, то другое. Меня три раза поджигали: в 2006, 2008 и в 2014 году. Я договариваюсь с фермерами, кошу сено, на зиму заготавливаю для себя и продаю его, и трижды у меня все сено сжигали. Последний раз больше ста тонн сгорело. Ущерб составил 1 млн 150 тысяч тенге. Полиция так никого и не нашла. В прошлом году какие-то завистники засыпали в топливные баки тракторов мусор и они забились. Техника вышла из строя, пришлось ремонтировать. Ущерб на 250 тысяч.
- Что значит, конкурента в вас видят?
- В селе ведь как? У каждого сельского акима, как правило, есть свое крестьянское хозяйство, записанное на родственника или своего человека. И вот этому своему КХ они дают развиваться, а всех остальных прижимают. Чтобы не было конкурентов.
- Вроде бы страна у нас большая. Неужели места для всех не хватает? Вокруг вашего села сплошные пустыри стоят.
- Недалеко от дороги, метров пятьсот от села есть низина. Акиматовская земля. И я решил там огороды разбить в начале 2000-х. Три года подряд пахал, а люди, кто местные, а кто и из других сел, сажали картофель. Так вот скооперировались одиннадцать семей и зарабатывали. Там еще три мужика со мной работали, охраняли поля, пахали, сеяли, убирали, и дело хорошо пошло. В последний год насобирали больше 300 тонн картошки.
Хотели эту землю в аренду взять, платить налоги и работать, но не тут-то было. Аким села созвал собрание и говорит: «А тебе не жирно ли?». Я говорю ему, что люди же сюда едут сажать из Красноармейки, Жетекши, из города, садят по 10—15 соток, земля же государственная, пусть сажают и кормят свои семьи. Но аким сказал «нет» и всем запретил со мной работать. Люди остались без своей картошки и без перспектив. В итоге многие все бросили и уехали.
Еще пробовали огороды разводить, но тут же начинаются недоразумения с соседями, которые держат скот, потому что огороды им мешают пасти скотину.
- Если бы вам довелось пообщаться по прямой линии с Нурсултаном Назарбаевым (раньше помнится были такие телемосты), то о чем бы вы ему рассказали?
- Президент предложил строить Общество всеобщего труда, но, по-моему, никто не хочет работать. Я сам, помимо того, что пашу землю, кошу сено, скотину держу, два раза в неделю вожу на рынок молоко, масло, творог, сметану. За всю жизнь ни разу кредиты не брал, все делал сам, у государства ничего не просил. Дети выросли, работаем вместе, себе и государству прибыль стали приносить.
Все, что мне нужно, — не мешайте работать. Но нет, во мне сразу видят конкурента, начинают жечь, мешать, а полиция меры не принимает. Я уже и у генерала был (начальник ДВД), возмущался что правоохранительные органы не работают, шлют одни отписки. Даже поругались мы с ним. У прокурора района был и спрашивал, что ж вы делаете? Если мне нельзя здесь, в своем селе и районе, работать, если мне здесь нет места, то так и скажите — уезжай. Уже невозможно все это давление испытывать.
Захотели приусадебный участок расширить, чтобы гараж для техники поставить, навес для сена пристроить, подали заявку в акимат села. Аким Базарбай Абиев ее одобрил, но когда увидели, что я расширяюсь, то спустя полтора месяца он выдал разрешение соседям на смежный участок с наложением. То есть фактически на одну и ту же землю два разрешения дали, стравив тем самым людей. Несколько лет мы судимся, тратятся нервы, деньги, оббиваем пороги кабинетов. Нас успокаивают, говорят, что во всем разберутся, но кроме писанины никаких результатов нет. Руки опускаются.
В итоге я из села уже практически ушел, здесь только живу, а работать езжу за 45 км в бывший совхоз «Маяк». Там меня пригласил один фермер, помогаю ему пахать и сено косить. Вот сейчас уже начинаем, и до октября буду все время там. Утром уезжаю, вечером возвращаюсь, и так без выходных. А здесь в своем селе работать не дают. Все земли разобраны. Вроде бы смотришь — пустыри кругом, никто землей не занимается, а попробуешь куда сунуться, распахать и огород разбить, — нельзя.
На земле же надо работать, а на ней после развала совхоза уже 25 лет никто ничего не сеет. Там уже и трава толком не растет, все вымерло. В «Маяке» хоть нормальный директор совхоза был, он всю землю людям раздал, поэтому там народ что-то еще делает., а у нас людям ничего от совхоза не досталось.
- Вы слышали о поправках в Земельный кодекс? Как вам инициатива правительства продавать земли сельхозназначения в частные руки через аукционы?
- На мой взгляд, земля должна быть государственной. Ее надо передавать в аренду и следить за ее использованием. Чтобы на ней работали, а не спекулировали. Только так будет порядок. А если раздать все в частные руки и не смотреть за ней, то толку не будет. Вот сейчас у нас вокруг села, куда ни глянь, на несколько километров одни колышки стоят. Начинаешь искать, кто хозяин, — непонятно. По документам у нас тут 27 крестьянских хозяйств, но фактически работает только одно. То самое, которое под акимом. Остальных я не знаю. То есть неизвестные люди разобрали себе всю землю в округе, оформили ее на некие крестьянские хозяйства, и она стоит без дела.
- В стране митинги идут, народ боится, что землю китайцы или вообще иностранцы скупят. Что вы обо всем этом думаете?
- Мне кажется, что насчет иностранцев это все надуманно. У нас всю землю не китайцы, а местные олигархи, акимы и депутаты разобрали. Земля стоит непаханая, пустует, а местным жителям лишних десяти соток нет. Ни огороды разбить, ни картошку посадить, ни сена накосить.
Вот земли моей родной Демьяновки (отделение бывшего совхоза «Маралдинский») прибрал к рукам один очень крупный павлодарский бизнесмен и всех выгнал. В других селах тоже угодья забрал. Всего больше 30 тысяч гектаров. Земля не пашется, не возделывается.
Прежде люди хоть немножко сено косили для себя, а сейчас если сено косишь, ему половину надо отдать. Прямо настоящий феодализм, когда вся земля у помещика, а крестьянам участки в субаренду за оброк или барщину передают.
В другую сторону от нашего села все земли оформил бывший депутат областного маслихата, тоже очень известный павлодарский предприниматель. У него там свое животноводческое хозяйство. Он вообще к себе не пускает. Если скотина туда к нему забрела, то он ее уже не отдаст. Надо с полицией туда к нему ехать. Сено косить не дает.
Прошу у акима села дать карту земельных угодий, чтобы было видно, где чья земля. Чтобы можно было найти хоть какой-то кусок, сено покосить. А тот говорит, что карты у него нет. Спрашиваю, можно ли на 29-м поле косить? Он говорит — без проблем. Но как только туда заехал, сразу примчались владельцы. Выгнали. Мне в итоге из «Маяка» позвонили ребята знакомые и сказали: приезжай к нам, не мучайся. Пусть я за 45 км туда езжу, и сено мне дороже выходит, но зато без нервотрепки. Сейчас арбузы хотим посеять попробовать, недавно семена купили.
- Вы говорите, что порядок в земельном вопросе возможен только при сохранении государственной собственности на землю. А как навести порядок в селе? Чтобы не поджигали, не вставляли палки в колеса, как вы говорите.
- Это все от власти зависит. Она должна быть ответственной перед народом. Сейчас у нас власть сама по себе. Народные сходы в селе почти не проводятся. Собираются они раз в год, чтобы обсудить выпас скота и договор с пастухом. Когда в районе сменилось руководство и акимом стал Бабенко, он к нам приезжал знакомиться с селом, но местным жителям об этом не сказали, мы о его приезде через три дня только узнали. Хотя рассказать о своих проблемах хотели многие.
Сельских акимов надо назначать из таких людей, у которых нет своих крестьянских хозяйств во вверенном округе. Чтобы не путали они свой личный интерес с общественным. Тогда и конфликтов не будет. И хорошо, если бы акимов в селах выбирали сами люди. Мы здесь живем, мы знаем характеры друг друга, знаем умения, плюсы и минусы каждого. Тогда бы акимы были поближе к народу.
И последнее. Сейчас много говорят о кризисе. По мне самое эффективное решение — дать землю тем, кто хочет ее обрабатывать, и не мешать людям работать. Больше ничего не нужно.