Этим детям, когда они вступают во взрослую жизнь, не на кого рассчитывать. Но они умудряются найти в ней достойное место.
Смерть матери и отца или лишение их родительских прав за аморальное поведение, детский дом, а потом, если повезет, дом юношества, где можно жить с 18 до 23 лет - это стандартный путь для детей, которые росли и воспитывались в госучреждениях. На этом пути много соблазнов и трудностей, главные из которых - это неумение детдомовцев позаботиться о себе, неприспособленность к самостоятельной жизни, воспитанное государственной заботой нежелание учиться и трудиться, привычка, что тебе все достанется бесплатно. Об их преодолении мы поговорили с теми, кто сумел устроить свою судьбу.
«Главное - действовать»
Анастасия Зеленова в этом году покидает дом юношества «Жас урпак», поскольку в июне ей исполняется 23 года. Воспитатели уверены, что девочка уже уверенно стоит на ногах и готова начать самостоятельное плавание. Она - их гордость: поступила в вуз на грант и первая среди всех детдомовцев Павлодарской области сумела съездить в Америку по программе «Work&Travel», заработать деньги и вернуться с морем впечатлений.
- Настя, как ты попала в детский дом?
- Когда мне было пять лет, у нас умер отец, а мама запила, и ее лишили родительских прав. Меня отправили в Качирский детдом, но вскоре я вернулась к маме обратно. Прожили мы с ней и с сестренкой вместе очень недолго: даже года не прошло, как мама совсем спилась и умерла, и нас снова забрали органы опеки.
- Из Качирского района вас с сестрой перевезли в Павлодарский…
- Мне тогда было уже десять лет. Когда паковали вещи, мы думали, что полетим в Америку, к приемным родителям, а оказалось - нет, в Розовку, в детский дом семейного типа.
- Почему вы думали, что отправитесь в Штаты?
- Летом, как раз перед переездом, нас возили в Америку к потенциальным приемным родителям, и мы с сестрой им очень понравились, они уже оформляли на нас документы, писали письма, что ждут, но не успели. Розовка опередила, а оттуда нельзя детей забирать. Из Качир можно, а из Розовки - нет. Только один случай помню, когда оттуда ребят отпустили: из Качирского детдома забирали в Канаду мальчика, который сказал, что никуда не поедет без трех своих братьев и сестер. А те в Розовке воспитывались. Приемные родители согласились всех четырех забрать, и тогда из Павлодарского района тех троих тоже отпустили.
- Вы с сестрой расстроились, что вас не успели удочерить?
- Сначала - да, но потом, когда мне года через три задали этот же вопрос, я ответила, что, конечно, хотела бы поехать в Америку еще раз, но чтобы обязательно вернуться. У меня тут круг общения и родные - младшая сестра, старший брат, мы друг за друга очень держимся. Брата не забрали в детдом, потому что он уже взрослый был, но мы общались. Он переживал, когда нас с сестренкой хотели удочерить американцы, говорил, что сам оформит опекунство, чтобы не расставаться. Пришел в Качирский детдом, а там ему сказали, что все, нас уже удочерили, и он нас больше не увидит. Показали ему наши фото из Америки, письма о том, как у нас все хорошо. Не знаю, кто и зачем так сделал, но мы на пять лет тогда друг друга потеряли.
- Насколько тяжело маленькому ребенку без родителей?
- Не могу сказать, тяжело мне было или легко, я просто ничего не помню о своих родителях. А вот без мамы Надежды Павловны, которая нас в Розовке десять лет воспитывала, я не знаю, как прожить. После того, как выпустила нашу группу, она уволилась из детдома, но мы все равно ездим к ней каждые выходные. Она приехала из Алматы и поселилась у нас в колхозе Тельмана в Павлодарском районе. Ее очень просили взять группу детей, потому что Надежда Павловна долго работала заведующей детским садом, у нее и стаж, и опыт… Она долго отказывалась, но потом, к счастью, согласилась нас взять.
- Сколько в твоей новой семье было человек?
- Семеро.
- Сколько из них встали на ноги, как ты?
- Кажется, только мы с родной сестрой, к сожалению. Остальные либо не хотят ничего делать, либо им тяжело даются и учеба, и работа. Пока воспитывались у мамы, все отучились в школе, закончили, а вот потом все остановилось. Они не пошли работать: одна девочка сразу вышла замуж, теперь живет и страдает, и ребенок у нее тоже мучается. Мальчик не работает. Никто не любит работать. Стараешься им помочь, но они не хотят помощи.
- Говорят, что в детдоме все дают, поэтому воспитанники потом так себя ведут, как будто им все всегда обязаны.
- В общем, соглашусь. Тебе дают одежду, еду, за все платят. И мало того, что в ответ нет никакой благодарности, они думают, что и дальше так будет продолжаться. Но с такими мыслями потом трудно перестроиться, трудно учиться и работать.
- Что бы ты поменяла в детских домах, чтобы дети перестали так думать?
- Я даже не знаю. Мама нам говорила - «вот, привыкли жить на всем готовом, что из вас получится?!». Но, все-таки, что-то получилось. Мы там и готовили сами, и овощи сажали, выращивали их, и за животными ухаживали, мама меня научила корову доить. Мы работали и, получается, подготовились к жизни. Когда я начала встречаться с молодым человеком, его родственники были против, потому что я детдомовская, они думали, что я ничего не умею. Потом мы познакомились с ними поближе, и они узнали, что я многое могу. А вот в Качирском детском доме ничему не учат. В Мичурино вроде что-то делают, как говорили девочки.
- Говорят еще, что в детдоме детей обижают, объедают…
- Нет, абсолютно! Мы только недавно вспоминали, какая же хорошая жизнь была тогда. Мама ни на кого никогда не то что руку не подняла, но даже и голос не повысила. Про объедать - такого тоже не было: мы и манты лепили, и пельмени, готовили все подряд. На новый год все подарки у нас оставались, ничего не пропадало, по сравнению с другими детскими домами.
- То есть, это вашей семье так повезло? А вообще…
- Трудно за всех говорить, поэтому только за себя скажу: у нас все было хорошо, всего хватало. Но вот в детских лагерях, где отдыхали ребята из разных приютов, нас называли «домашними». Может быть, у них условия были хуже.
- Мало кто из детских домов поступает в вуз, а ты поступила.
- Я еще со школы хотела учиться в ИнЕУ. Учеба мне давалась легко, я особенно не зубрила, но набрала на тестировании 99 баллов из 120 и получила грант. Многие ребята из детдома, к сожалению, не набирают даже пороговых 50 баллов.
В университете я сначала просто училась, а потом мне подруга предложила поехать в Америку на заработки. Я за полгода неплохо выучила английский, чтобы можно было объясняться с американцами, скопила денег, сдала тесты и уехала. Вот так просто. Ставлю цель и стремлюсь к ней. Когда я вернулась из США, многие девочки говорили: я тоже хочу туда поехать, как ты! Но, понимаете, мало просто хотеть, надо делать: собирать деньги, учить английский, мотаться с документами… Вот действий у девчонок пока не видно, есть только желания.
- Где ты работала в Америке?
- В кондитерской - кондитером и в ресторане - помощником повара, это как раз по моей специальности, я технолог продовольственных продуктов по профессии. Я выпекала, оформляла, украшала блюда два с половиной месяца - и еще пару недель просто отдыхала, наслаждалась потрясающей природой.
- Скажи, насколько сильно дети хотят быть усыновленными, обрести семью и приемных родителей?
- В Качирском детском доме мечтают об этом, а вот в Розовке - нет. У нас даже была такая ситуация: у ребят есть родная мама, которую лишили родительских прав, и она хотела восстановиться в правах и забрать детей, но они сами отказались возвращаться.
- Кто чаще усыновляет наших детей - иностранцы или казахстанцы?
- Иностранцы, конечно. На моей памяти из казахстанцев только одна семейная пара забрала двух детей и все, они потом в Россию уехали все вместе. А вот в Америку к приемным маме и папе улетели многие.
- Очень скоро ты покидаешь «Жас урпак». Что собираешься делать дальше?
- Хочу получить квартиру, устроиться на хорошую работу, может быть, еще раз съездить в Америку на заработки, почему нет? И уже потом можно думать о семье. Я считаю, заводить ребенка надо тогда, когда у тебя есть, где и на что его содержать и воспитывать.
«Помогать другим»
Вторая наша собеседница - Наталья Глубокова, урожденная Боронина. Она воспитывалась в нескольких детдомах, а теперь работает воспитателем в доме юношества «Жас урпак», помогает влиться во взрослую жизнь выпускникам приютов.
- Наталья, когда ребенок попадает в детский дом, на нем чуть ли не крест ставят: мол, все, ничего путного из него не выйдет.
- Конечно, это не так, ведь все зависит от ребенка и его окружения, от того, какие воспитатели встретятся ему на пути. Я попала в детдом в семь лет, но теперь у меня есть и семья, и работа, и я, в общем, состоявшийся человек. Мне не хочется пить, гулять, мне хочется чего-то добиться в жизни. Наверное, в этом я пошла в отца, он у меня обычный семьянин, и долгое время даже не знал, что я есть на свете. А вот мама у меня пила…. Однако отцовские гены, видимо, победили.
- Вы затронули интересную тему. Мысль о дурной наследственности часто останавливает потенциальных приемных родителей, когда они задумываются об усыновлении детдомовских детей.
- Нельзя сказать, что гены никак не влияют на ребенка, но когда берешь малыша в свою семью, надо думать, прежде всего, не о том, какая у него наследственность, а о том, готов ли ты сам дарить сыну или дочке любовь. Нужно самим быть подготовленными, обладать выдержкой и терпением. Трудности, конечно, будут, но без них не обходится воспитание ни одного ребенка. И наследственность - это совсем не приговор, если только мы не говорим, например, о прирожденных маньяках. А кроме этого почти все трудности можно преодолеть благодаря доброте. Если вы будете добры к ребенку, он будет возвращать это добро.
- Где вы воспитывались?
- В первый раз я оказалась в приемнике-распределителе в Аксу. Оттуда попала в Качирский детский дом, где росла до четвертого класса. Потом переехала в Павлодар и, наконец, один год жила в Мичурино, в детдоме семейного типа.
- Что лучше - обычный детдом или семейного типа?
- В обычном было весело. В группе нас собралось 30 девочек, все примерно ровесницы, было интересно общаться. Правда, нам не приходилось заботиться о младших, а это я считаю, скорее, минусом, такая забота многое значит в жизни. Вот в детдоме семейного типа, в разновозрастных группах, мы помогали младшим ребятам.
- В чем заключалась ваша помощь?
- Делали с ними уроки, иногда что-то стирали, подшивали. Воспитатель ведь не всегда успевает уследить, она одна на 10 или 12 человек. Что уже говорить о группе в 30 человек, как в обычном детдоме. Чем больше группа, тем меньше внимания можно уделить каждому воспитаннику. Я мало прожила в «семье», а сейчас вижу, что ребята, которые долго жили в них, и правда стали семьей, они относятся друг к другу так, как будто они родные, считают себя братьями и сестрами. Вот это здорово. Раньше такого не было.
- Дети очень сильно хотят, чтобы их усыновили?
- Скажу только за себя: у меня эта охота длилась год, с семи до восьми лет. Мне все время хотелось семьи, я же до семи лет там жила. Но мне не нужны были какие-то чужие родители, мне нужно было, чтобы именно моя мама приехала и забрала меня. А так - я даже рада, что меня никто не удочерил. Мне кажется, государство дает детдомовцам больше возможностей, чем многие родители могут предложить своему ребенку, детдом - это уже организованная инфраструктура, и я нашему государству действительно благодарна за то, кем я стала. Если бы я осталась с матерью, моя жизнь сложилась бы по-другому. К одиннадцатому классу я это как-то четко поняла. Правда, многие из моих товарищей говорили: «Я хочу, чтобы меня усыновили». А я смотрела на них и думала: «Ты уверен, что тебе будет хорошо в новой семье?».
- Вы с мамой поддерживаете отношения?
- Когда я училась на втором курсе института, воспитатели Песчанского детского дома, где воспитывался мой брат, нашли нашу маму. Я езжу к ней время от времени.
- Говорят, что главный камень преткновения у детдомовцев в том, что они привыкли жить на всем готовом.
- Отчасти это правда, но и тут все зависит от самих детей. Кто-то привык, что за него все решают и все оплачивают, а кто-то сам ищет увлечения и занятия по душе, учится, устраивается на работу… Мы часто сотрудничаем с общественными организациями, к нам приходят волонтеры, и девочкам это интересно, они спрашивают - «кто такие волонтеры, что они делают?». Недавно наши воспитанницы сами участвовали в благотворительном концерте, помогали собрать мальчику на операцию деньги. Очень удивились, когда узнали, что зрители пожертвовали 200 тысяч тенге. Они даже не поверили сначала, что смогли собрать эту сумму и кому-то помогли. То есть, не только им помогают, но и они помогают. Это очень важно.
- Как вы нашли свою дорогу в жизни?
- Долго не могла определиться, чего я хочу, когда сдала ЕНТ, не знала, на какую специальность пойти, но тут директор детдома вызвал меня к себе и сказал: «Ты не пропадешь, если станешь педагогом. Я учился в ПГПИ, и ты тоже подавай туда документы». Так я и сделала, и совершенно об этом не жалею. Правда, я совсем не хотела быть учителем в школе, так что после окончания института я родила ребенка, посидела с ним, а потом пришла в «Жас урпак» - и меня взяли воспитателем. Мне нравится, здесь я чувствую себя дома. Стараюсь помочь девчатам, отвечаю на их вопросы - у них ведь масса вопросов по поводу взрослой жизни, уже без опеки государства. Я верю в них, верю, что у девочек все получится…
Увы, получится не у всех. По заявлению депутата мажилиса Дариги Назарбаевой, сделанному ей год назад в стенах парламента, 70% мальчиков - выпускников детских домов Казахстана оказываются в местах заключения, а 60% выпускниц-девочек выбирают проституцию. Жуткая статистика, согласитесь. Хочется, чтобы она была иной, чтобы было больше таких ребят, как Наталья Глубокова и Анастасия Зеленова, не сломавшихся, не избравших шаткого пути, не потерявших себя. Очень хочется.