По долгу службы и нередко по обстоятельствам Бауыржан Момышулы много выступал перед разными аудиториями. Но выступление выступлению рознь. Высокое ораторское искусство, глубокие (академические) знания, смелость, можно сказать, безоглядная смелость, объективность – вот что отличало каждое публичное выступление Момышулы. Очень показательна в этом смысле его речь на собрании партийного актива Военной академии им. К.Е. Ворошилова. В ней – весь Бауыржан Момышулы. Когда сотрудники научно-исследовательского центра «Бауыржантану» готовили стенограмму этого выступления в 30-томное собрание сочинений писателя, было решено озаглавить его «Я не согласен!».
«Я не согласен с генерал-лейтенантом Миловским!» – так прилюдно говорит полковник, старший преподаватель военной академии начальнику этой академии… Далее из слов Момышулы становится ясно, почему он так резко перечит генералу. Понятно, что преподаватели и слушатели академии – вполне оформившиеся, порядочные офицеры. Но генерал Миловский регулярно издает противоречивые приказы и необдуманные распоряжения, чем создает условия для беспорядков и проступков. И такой стиль руководства вызвал у полковника протест, который он и выразил словами: «Я не согласен!».
«…Мне кажется, что абсурднее этого ничего не придумаешь, – это Момышулы бросает уже в лицо начальнику политотдела, – этот порочный метод надо осудить».
Он горячится, потому что начальник политотдела проталкивает идею о том, чтобы слушателям запретили критиковать преподавателей, но одновременно внедрить практику письменных жалоб на ошибки и другие недочеты преподавателей.
«Антонов много говорил избитыми до тошноты словами. По-честному, надо прямо сказать, что критика снизу вверх мстительно преследуется». Далее полковник наставляет, что настоящий и честный деятель не должен бояться критики и самокритики. Как он выразился: «Их боятся лишь дельцы и проходимцы. Именно они, эти уродливые, безнравственные эгоисты, лишенные элементарного сдерживающего начала порядочности, для которых нет почти ничего святого, нет понятия о чести, жонглируют формально-бюрократической стороной уставов, директив и приказов и на нет сводят великие принципы демократии, нагло пренебрегают общественным мнением. Для того чтобы учить и учиться у массы и у народа, надо прежде всего быть честным человеком».
Эти слова Бауыржана Момыш¬улы приводятся намеренно, чтобы передать его характер. Он не понаслышке знает, что критика снизу вверх «мстительно преследуется», но это его не останавливает, потому что для него «честь дороже жизни», «правда выше страха преследования».
После выхода в свет первой части повести «Волоколамское шоссе» А. Бека Момышулы становится узнаваемым. Так, в декабре 1942 года его пригласили на совместное заседание военной комиссии Союза писателей СССР и редакции журнала «Знамя», в котором и был опубликован журнальный вариант книги – «Панфиловцы на первом рубеже». Московским писателям и ценителям литературы было интересно посмотреть, а заодно и послушать неординарного азиата. Потому и было затеяно обсуждение книги.
Естественно, что А. Беку дали слово. Но при чтении стенограммы его выступления появляется странное ощущение, что ему не о чем говорить. Наверное, это ощущение вызвано тем, что он все время твердит, что сейчас выступит товарищ Момышулы и все растолкует.
Когда слово было предоставлено Бауыржану Момышулы, стало ясно, почему Бек так часто говорил, что его визави обо всем подробно расскажет. Именно офицер приступает «к изложению программы предполагаемой книги». И рассказывает, каким он видит продолжение «Волоколамского шоссе»: «В книге мы хотим изложить следующие вопросы…».
Далее Момышулы подробно рассказывает о деталях будущей книги. В частности, он объясняет, что будут раскрыты такие понятия, как бой, страх, солдат, героизм и другие. Например, он утверждает, что «идеал боя – выиграть бой без потерь, искусство боя – выиграть бой с незначительными потерями». «Бой срывает маску, ложь, напускную храбрость. Фальшь не держится под огнем».
Говоря о таком понятии, как страх, Бауыржан Момышулы считает этот вопрос в некоторой степени проблематичным. На фронте работало много военных корреспондентов. Но большинство из них были гражданскими людьми в военной форме. Поэтому они не могли вникнуть в суть боя, психологию войны. «Сколько портится бумаги благодаря этому!» – возмущенно разводит он руками. И вспоминает, как к нему на передовую приехал один военкор, который не бывал в окопах, не слышал звука пролетающего рядом снаряда и свиста пули. И этот военкор сидит в блиндаже комбата, пьет чай и рассуждает, что страха нет. Трафаретно рассуждает: «Как может бояться боец Красной Армии? Не может!». Момышулы терпел-терпел, а затем позволил себе такую вольность: выскочил из-за стола, выхватил пистолет из кобуры и наставил на журналиста.
«Смотрю, – рассказывает он москвичам, – корреспондент побледнел. Тогда я спрашиваю его:
– Ну, как, есть страх или нет?».
Нетривиально рассуждает Момышулы и о солдате. Например, он говорит, что боец силен своим оружием. «Но в руках слабого солдата самое мощное оружие бессильно так же, как сила гигантского богатыря ничтожна перед самым ничтожным оружием стойкого воина. Стойкость – щит смелых». Здесь, наверное, будет уместным вспомнить слова Бауыржана о том, что «лучше отара овец под водительством льва, чем стадо (прайд) львов под водительством барана».
Момышулы считает героизм не даром природы. Героизм есть «результат воинского воспитания, сознательного принуждения себя идти на опасность для выполнения долга перед Отечеством, ограждая прежде всего собственную честь и благородное достоинство гражданина от чувства низости, позора и стыда». Вообще тема воинского воспитания была для полковника стержневой во всех его книгах, статьях и публичных выступлениях. В том же декабре 1942 года он говорит московским писателям, что много размышляет над этим вопросом. И не просто думает, а записывает свои мысли о воинском воспитании, которые он взял «не из литературы, а из тех боев, которые провел». К тому времени таких записей у полковника набралось тридцать ученических тетрадей, которые он передал Беку, а тот бессовестным образом потерял.
Оказывается, такое понятие, как инстинкт самосохранения, заставляло задумываться отдельных гениев военной мысли. А. Бек рассказывал, что он беседовал на эту тему со многими военными людьми, которые отмечают совершенно новую военную трактовку Бауыржана. Военные спецы говорили, что Суворов и Драгомиров настаивали – инстинкт самосохранения надо подавить. И в то же время эти военспецы, которые преклоняются перед Суворовым, утверждают, что Момышулы в данном вопросе делает шаг вперед.
Второе положение Бауыржана, которое, по мнению А. Бека, звучит странно, это то, что на войне нет ничего случайного. «Это новость, – утверждает Бек, – но если рассматривать бой, слагающийся из множества случайностей, то там есть законы боя. В этой цепи случайного знать тайны боя – дело командира».
Так вот, Момышулы считает, что инстинкт самосохранения – это благородное качество всего живого. Видимо, он этот вопрос обсуждал с военными корреспондентами, которые были уверены, что инстинкт самосохранения порождает трусость. Поэтому полковник поясняет: инстинкт самосохранения имеет двоякую сторону – он может порождать и трусость, но в подавляющем большинстве случаев он порождает отвагу. «Почему живой человек до последнего борется, цепляется за жизнь, даже утопающий, как гласит пословица, цепляется за соломинку? – задается вопросом Момышулы. – В целях самосохранения борются, нападают, защищаются. Следовательно, инстинкт самосохранения – первородный двигатель; желание жить и является благородным качеством человека, и не только человека, но и всего живого. Отсюда дается трактовка «Не умирать, а жить». «Желание жить толкает на подвиги, на риск, без риска нет победы. В бою жизнь никому не дарится, а завоевывается». Причинность – закономерность удач и поражений».